Yo pensaba que me había tocado Dios

Сон, который не хочет растворяться, тянется дальше бодрствования. В нем можно говорить честно, не бояться выглядеть чужим среди своих. Здесь бегство - не от полицейских сирен, а от собственных теней, что прячутся глубже любого переулка.

Музыка разлетается эхом, будто слова не решаются на прямоту и маскируются в протяжные «ух», как в крике, который застыл на полпути к горлу. Но за этим тянется простое и упрямое желание: найти того самого человека и, наконец, перестать убегать.

И в этой настойчивой мантре - «лучше завтра умереть, чем прожить тысячу лет без тебя» - нет ни пафоса, ни театра. Это звучит как истина из разряда бытовых: вроде «соль кончилась» или «дверь захлопнулась». Только соль всегда можно купить, а двери открыть. А вот без этого «тебя» - действительно никуда.