epiphany

Война здесь звучит не выстрелами, а усталостью. Не громом героизма, а тихим выдохом, когда уже не осталось слов. Всё будто застыло в воздухе между вдохом и выдохом - между «держись» и «прощай». В этом звуке - пульс операционной лампы, шаги по песку, пластик, сквозь который всё ещё можно почувствовать чужую руку.

Где-то между двадцатой минутой сна и двадцатым часом боли возникает странное просветление - будто мир на секунду решает объяснить, зачем всё это. Но не успевает. И остаётся только этот хрупкий ритм дыхания - как доказательство, что человек всё ещё жив.