INDUSTRY MACHINE

Гулко, с ухмылкой, будто кто-то вошёл в комнату, где слишком тихо, и сразу включил свет. Здесь сила не показная, а прожитая - как у того, кого уже пытались сбить, но он только отряхнулся и пошёл дальше, ещё громче. Слова режут и хохочут одновременно, ритм хромает специально - чтобы чувствовалось, что живое, не фабричное.

Тут чёрная овца не просит одобрения - она танцует на обломках чужих мнений, щёлкая зубами от удовольствия. И пока остальные спорят, где норма и где хаос, она уже в шампанском, с тенью легенды за плечом и лёгким презрением ко всему «правильному». Мир, может, и хотел суда, но получил вечеринку на месте преступления.