Tennessee

Живые страсти в обёртке из стёба и дерзости. Тут не плачут у надгробий и не лепят ангельские нимбы - тут шампанское льётся фонтаном, а на мраморе блестят стразы. Каждая строчка - как барная байка после полуночи: шумная, слегка безумная, но с правильным послевкусием свободы. Смерть представляется не финалом, а продолжением вечеринки, где даже Иисус качает головой, а Долли Партон кивает в знак одобрения. В итоге остаётся не скорбь, а хохот и мысль: ну да, сумбурная, но зато оставила после себя шикарную историю.